Сожженные мосты. Часть 7 [СИ] - Александр Афанасьев

— Подполковник? — требовательно произнес генерал.

— Плохо дело…

— Извольте объясниться. Ваши действия привели к такому результату…

— Ваши — не ваши… Результат будет один, господин генерал — мы не знаем почти ничего, как и не знали до этого. Это Иван, кукла. Его набили дезой по самые уши. Хуже того — это зомби. Живой мертвец.

— Что за бред… — презрительно проговорил генерал — не ожидал от вас, Тихонов. Зомби не существует.

— Зомби… это просто название. Название из фильмов, как-то же надо их называть, так? Почему бы не зомби? Как у Ромеро. Но дело не в этом. На границе брали таких.

— Брали? Почему же я ни одного из них не видел?

— Потому что их не взять живыми. Они могут покончить с собой, просто остановив сердце, я это видел сам. А сам не видел, но слышал, как один гость с того берега Амударьи, как только им занялись — сам себе сломал шею, причем без рук. Вот и этот… из таких же, как только он понял, что я ему не верю — он сначала попытался меня убить, а потом покончил с собой.

— Вы считаете, что то, что он нам сказал — недостоверно? — спросил генерал, и тут же сам понял, что спросил глупость.

— От первого до последнего слова ложь. Скорее всего — он не один такой, часть из них скрывается среди заложников. Но тот путь, который он нам указал — это ловушка. Они что-то задумали, им надо отвлечь нас, заманить туда, в сточный коллектор и уничтожить. После чего они пойдут на прорыв. А если мы им не поверим — они все равно пойдут на прорыв. И не далее, чем сегодня ночью…

Генерал примерно прикинул. Все специальные группы, которые были задействованы в этой операции — были заняты, он полчаса говорил со штабом, и добился в подкрепление только роту десантников и несколько вертолетов, боевых, транспортных и охранения — все, что смогли собрать. Ему однозначно дали понять, что на более серьезные подкрепления ему не стоит рассчитывать как минимум до конца завтрашнего дня, а может быть — и на более длительное время.

— Командному составу собраться у меня через десять минут.

Ночь на 28 августа 2002 года

Екатеринбург — 1000

Штурм

Вертолеты типа Коршун появились в семидесятые годы, как обычно — инициаторы были снизу, вообще, наиболее ценные и остроумные изобретения обычно делают не коллективы маститых ученых, а самоучки — изобретатели. Обычно эти изобретатели всю жизнь имеют дело с чем-то, знают это от и до — и мысль улучшить это рождается как бы сама собой, но на деле это продукт обширного опыта и досконального знания улучшаемого предмета.

Вот так и тут. Первые вертолеты появились в сороковых, первые из них способны были еле-еле поднять себя и пилота. В пятидесятые появились машины, способные поднять от четырех до двенадцати человек с оружием, тогда же на них начали устанавливать вооружение — сначала это были стреляющие по курсу пулеметы, потом — неуправляемые ракеты и первые ПТУР. Германцы, озабоченные проблемами своих африканских владений первыми установили на вертолет двадцатимиллиметровую пушку, стреляющую вбок[99]. Так появился первый в мире вертолет огневой поддержки.

В России вертолетостроение развивал Игорь Игоревич Сикорский, уже к середине шестидесятых у нас была машина, способная перенести до двух отделений с вооружением и прикрыть их огнем из бортовых пулеметов — первый транспортно-десантный вертолет, остальные лишь копировали Гения — именно так, с большой буквы Гения. Почти одновременно с САСШ у нас появился и боевой вертолет в чистом виде, правда мы сначала сделали его большим и способным не только наносить удары, но и транспортировать десант в отличие от североамериканцев, которые сразу сделали штурмовик. Но все равно оставалась одна проблема — огонь бортовых пулеметов на транспортно-десантном вертолете был не столь эффективен, как хотелось бы, причем с набором высоты эффективность уменьшалась. В начале семидесятых появились первые ПЗРК, зенитные самозаводящееся ракеты, запускаемые с плеча, если применяемые до этого средства были эффективны только против зависших вертолетов[100] — то ПЗРК стали их злейшим врагом и впервые поставили под сомнение аксиому: кто господствует в воздухе, тот господствует везде. Теперь один партизан с установкой ПЗРК мог уничтожить дорогостоящий вертолет, его экипаж, на подготовку которого ушел не од ин год и два десятка солдат — при этом, не приближаясь к вертолету близко.

Вот тогда то и пришла в голову полконика Буракова, выслужившегося от второго пилота до командира вертолетной эскадры, и все это на неспокойном Востоке идея. На вертолетах делали люк в полу — чтобы можно было десантировать личный состав или транспортировать груз на подвесной системе. Полковнику пришла в голову идея, причем пришла она тогда, когда он наблюдал, как вертолет, выполняющий роль транспортного зацеплял упавший в пустыне вертолет, а отвечавший за процесс офицер был вынужден чуть ли не наполовину высунуться в этот люк, чтобы давать «целеуказания» пилоту.

Мысль была такой — если вертолет в таком положении точно наводится, чтобы захватить тросами объект — что если вместо тросовой системы будет бронированная, с бронестеклами кабина и пулемет, которым будет работать стрелок? Ведь тогда у него будет обзор почти на триста шестьдесят градусов — только голову повернуть, и гораздо более высокая точность стрельбы, чем при применении курсовых и бортовых пулеметов[101].

Первые образцы были сделаны «на коленке», энтузиастами, как вертолетчиками, так и аэродромными техниками — а через год Коршун — так называлась новая пулеметно-пушечная установка — проходил испытания. Сейчас Коршун существовал в десяти вариантах, в одном из них оператор управлял тридцатимиллиметровой пушкой, в другом — двумя четырехствольными пулеметами калибра 12,7. Обычно Коршуны выпускались в двух видах: либо с четырьмя многоствольным и пулеметами калибра 7,62 — для сопровождения десанта, охраны от ракет и ракетчиков, либо с длинноствольным пулеметом калибра 14,5 — ствол длиной больше метра, почти пушечный дульный тормоз и прицельный комплекс с максимальным увеличением дневного канала 40Х. Такой пулемет использовался для отслеживания и уничтожения одиночных целей — типа снайпера, стреляющего по расположению, бандита, лезущего по горам с мешком героина за плечами, для остановки машин — одной пули в моторный отсек всегда хватало. Следовало предполагать, что пришлют оба типа машин — и каждому находилось свое место в плане операции. Их и прислали — по два каждого, итого четыре. Еще два вертолета были боевыми типа В-50, отобранными у моряков, и оставшиеся два — транспортными, вооруженными только бортовыми пулеметами. Больше вертолетов не было ну и… усиленную роту десантников все же прислали, не обманули. Вот и все.

А, да… еще техника, всего двенадцать единиц из них восемь — грузовые автомобили с навесным комплектом брони. Теперь — точно все.

Ограниченные в средствах — для успешного проведения операции нужен был как минимум еще бронекавалерийский полк — офицеры на оперативном совещании приняли единственно верное в таком случае решение — отказаться от оцепления. Вообще. Формируются две группы — штурмовая и резерва. В задачу штурмовой группы входит собственно штурм и освобождение заложников, в задачу резерва — прийти им на помощь, или, что более вероятно — вступить в бой при попытке прорыва. А то, что эта попытка последует — как минимум шесть шансов из десяти.

На наблюдение выделили два вертолета, еще два — под мобильный резерв не осталось почти ничего. Бронетехника тоже была нужна резерву.

План был такой — атака одновременно и с воздуха, и — с земли. Восемь специальных бронированных грузовиков, на каждом — дополнительно специальный комплект защиты, должен держать 14,5, если не в упор. Эти восемь грузовиков проскакивают дорогой, ведущей к комплексу, и останавливаются примерно в полутора километрах от него. Прикинули, что фугас — а не быть его не могло — расположен где-то на километровой отметке, скорее всего, дорогу к комплексу спешно готовили к подрыву, должны были остаться следы работ. У грузовиков останутся снайперы, часть штурмовой группы, вторая часть штурмовиков и саперы пойдут вперед. Штурмовики должны прикрыть саперов, саперы — пройти дорогу целиком и обезвредить фугас, который найдут. Далее — вторая часть группы на грузовиках, догоняет первую и вместе они делают последний бросок к комплексу, после чего вступают в бой, имея основной целью подземные этажи комплекса.

В это время вторая, меньшая по размеру группа атакует с воздуха. Каждый транспортный вертолет, снабженный оружейной системой Коршун, может переносить двадцать человек, прикрывая их огнем. Две установки по четыре пулемета каждый способны были прикрыть от Стингеров и Блоупайпов, которые здесь, вне всякого сомнения, будут. Два вертолета В50, способные наносить удары с расстояния десять километров, должны были «зачистить» наиболее опасные цели, но не термобарическими ракетами, а при помощи автоматических пушек и универсальных пушечных контейнеров. Таким образом — и они подвергались риску быть сбитыми ПЗРК — но от применения ракет могло случиться все что угодно. Например — здание может (и даже наверняка) рухнет, завалив ход на нижние этажи. Боевые машины пехоты в начале боя должны были огнем пушек подавлять все выявленные цели, особенно важным было подавить мобильные огневые точки с вертолетными пулеметами на вооружении.[102]